Альфред Карлович Гинзбург

          В ЭТОТ ДЕНЬ, В ЭТОТ ДЕНЬ ПЬЁМ ЗА АЛИКА

          ЖАЛКО ДЕНЬ-ЭТОТ ДЕНЬ СЛИШКОМ МАЛЕНЬКИЙ

         ТОЛЬКО ДРУЖБА БОЛЬШАЯ ОДНА

          МЫ ЗА ГИНЗБУРГА СТОЯ ДО ДНА (2раза)

ОН НА ЗЕМЛЮ ПРИШЕЛ С ГОРНЫХ СНЕЖНЫХ ВЕРШИН,

И ОНИ ДО СИХ ПОР ВСЁ ЗОВУТ ЕГО В БОЙ

ОН НА ЗЕМЛЮ ПРИШЕЛ, ОН ТЕПЕРЬ НЕ ОДИН ПОТОМУ,

ЧТО ДРУЗЕЙ ВСЕХ ПОВЁЛ ЗА СОБОЙ

ОН НА ЗЕМЛЮ ПРИШЁЛ, ЧТОБЫ ЖЕНЩИН ЛЮБИТЬ

ОН НА ЗЕМЛЮ ПРИШЕЛ, НЕ БОЯСЬ НИЧЕГО

ОН НА ЗЕМЛЮ ПРИШЕЛ НАМ СЕБЯ ПОДАРИТЬ,

И МЫ ЦЕНИМ, КАК ВОЗДУХ ПОДАРОК ЕГО

          В ЭТОТ ДЕНЬ, В ЭТОТ ДЕНЬ ПЬЁМ ЗА АЛИКА

          ЖАЛКО ДЕНЬ-ЭТОТ ДЕНЬ СЛИШКОМ МАЛЕНЬКИЙ

          ТОЛЬКО ДРУЖБА БОЛЬШАЯ ОДНА

          МЫ ЗА ГИНЗБУРГА СТОЯ ДО ДНА (2раза)

ОН НА ЗЕМЛЮ ПРИШЕЛ, ЧТОБ ЗВУЧАЛА СТРУНА,

ЧТОБЫ ПЛАКАЛ БАЯН, ПОД  ГИТАР ПЕРЕЗВОН

ОН НА ЗЕМЛЮ ПРИШЕЛ, И ПРИЧИНА ОДНА,

          В ЭТОТ ДЕНЬ, В ЭТОТ ДЕНЬ ПЬЁМ ЗА АЛИКА

          ЖАЛКО ДЕНЬ-ЭТОТ ДЕНЬ СЛИШКОМ МАЛЕНЬКИЙ

          ТОЛЬКО ДРУЖБА БОЛЬШАЯ ОДНА

          МЫ ЗА ГИНЗБУРГА СТОЯ ДО ДНА (2раза)

Если, конечно, получится.

Наш любимый славный юбиляр –

Дар небес, благословенный дар,

Он талантлив и умен и надежно защищен

Теплом любви друзей и верных жен.

Все родные Алику давно,

Не влюбиться в Гинзбурга грешно,

И безумствует Домбай и тоскует Парагвай:

Где ж ты, Алик, поскорее приезжай!

Город Гамбург просит в юбилей

Переименоваться поскорей:

Чтоб от жизни не отстать, хочет Гинзбургом он стать –

В Россию выгодней «гинзбургер» поставлять.

А далекой Турции сыны

Ныне Гинзбургами быть обречены.

Проникает за Босфор теплый гинзбурговский взор –

Там Альфред Карлович растет с недавних пор.

И как в годы прежние опять

Мы готовы вновь “гинзбурговать”.

Наш гренадский дружный глас здесь доказывал не раз:

Тандем “Гренада - Гинзбург” - это класс!

– Альфред Карлович, я знаю, что Вы не мечтали с детства о музыкальной карьере. Благодаря или вопреки чему Ваша творческая судьба сложилась именно так?

– Действительно, о музыке я и не помышлял, а тем более о фабрике музыкальных инструментов. В школе, правда, классе в девятом, учился играть на аккордеоне. А на фабрику я пришёл от безысходности. 1953 год был очень тяжёлым для нашего брата, ни в один из институтов, о которых мечтал, по идейным соображениям я не попал; ни в горный, ни в геолого-разведочный, ни в ряд других. И тогда я решил идти в армию. А там я уже твёрдо знал, что учиться я не пойду, а пойду работать. Вернулся и стал думать, что делать дальше. Как раз недалеко от дома стояла баянная фабрика имени Cоветской Армии, где требовались подсобные рабочие. В отделе кадров мне не поверили. У них директор был с девятью классами, а у меня десять и армия за плечами, в общем, выгнали меня. Но на следующий день я принёс документы и больше их оттуда уже не забирал. Был мне тогда 21 год.

– Но учиться Вы всё-таки пошли.

– Да. Сначала окончил вечерний факультет Лесотехнического института, а позднее Институт управления народным хозяйством Академии народного хозяйства СССР.

– На фабрике Вы прошли путь от подсобного рабочего до главного инженера и уже в 34 года стали её директором – самым молодым в отрасли. С чем Вам сразу пришлось столкнуться на производстве?

– Надо сказать, что по натуре я, конечно, не директор. Я вот подойду к рабочему, у которого учился: "Дядя Вася как дела?" – "Да ничего, Алик". И новые, когда приходили, слышали это – ужас. Да и по отчеству я никого на предприятии не знал. Короче говоря, характер у меня не директорский. Правда, я научился орать – чтобы просто поорать. Рабочие меня любили. Я никогда никому не мешал работать самостоятельно и никого не обманул.

– Альфред Карлович, а как к Вам пришла идея объединения ряда музыкальных предприятий и лучших мастеров в единый альянс?

– У меня характер такой. Я не могу, когда всё спокойно, мне всё время что-то нужно. Когда перестал быть главным инженером, я перестал рационализаторские предложения писать. Ну, неудобно, а чего-то нужно было. Вот я всё время чего-то искал. И так получилось, что в 1974 году я задал вопрос А.Н. Лачинову, он был тогда директором музыкального училища им. Октябрьской революции: "Арам Николаевич, вот объясни мне, почему, когда ребёнок приходит в музыкальное училище, ему говорят, – "только в магазине не покупайте инструмент". А где же их берут?" И он мне рассказал, что в Шихово есть деревня, где музыкальные мастера работают из поколения в поколение, и все, кому надо, об этом знают. Я говорю: "А как бы их привлечь?" Оказалось, непросто. В Шихово своя фабрика есть. Мы поехали в эту деревню. Арам Николаевич пользовался у них авторитетом, а я пацан ещё. Приехали, пошли по домам. Я сказал, что мастера могут привозить свои инструменты, а я буду платить им столько, сколько они попросят. Ну, ясно, что меня за дурака там приняли, но видят: рядом – серьёзный человек. Свои инструменты мне тогда привезли шесть человек, и я выполнил своё обещание. Ну и пошёл слушок такой, что чего ни привези – всё возьмет, да ещё и деньги хорошие заплатит. И стали мне возить. Понятно, кто был похитрее, хотел похуже сдать, это неважно, потом я экспертный совет созвал. Главное, что было положено начало.

– Интересно, как на это отреагировало руководство Шиховской фабрики?

– Уже через полтора года директор фабрики написал письмо в ЦК партии, в народный контроль и газету "Правда", что есть такой Гинзбург, он приехал и разорил фабрику: все мастера ушли. Ну, в общем, мне уже можно было в тюрьму, столько всякого понаписал. Стали разбираться, но как-то всё обошлось. А потом мне министр сказал: "Сделай фабрику экспериментальной и делай, что хочешь, но если что, тебя посадят, имей в виду". Ещё была фабрика музыкальных инструментов на Преображенке, там делали домры, балалайки, и её цехом присоединили ко мне. И мы стали Экспериментальной фабрикой музыкальных инструментов. А потом я уже строил новую фабрику в Очакове – это Московская экспериментальная (МЭФМИ).

– Вы организовали уникальную систему надомного производства профессиональных щипковых инструментов, которая работает по сей день. Расскажите об этом.

– Нельзя мне было брать иногородних на работу, а я брал. Они и считались у меня надомниками – определение действительно непонятное. Как надомники могут музыкальные инструменты делать, ведь нужны материалы, станки, оборудование?

– Всем необходимым стали снабжать их Вы?

– Это потом я так развернулся. И уже те же мастера медали получали на выставках. Стали известными людьми. Я всегда давал им возможность работать налево, т.к. понимал, что на мою зарплату только с голоду помереть можно. Поэтому я установил для них нормы такие: даю материал на три инструмента, они выкраивают четвёртый. Когда сделают, привезут, экспертный совет их инструменты примет, получат материалы и обратно. Потом у них появились трудовые книжки, всякие звания, социальная программа. У меня появились мастера со всей страны, стало профессионально изготавливаться около 80 видов музыкальных инструментов.

– Кроме создания музыкальных инструментов Вы занимались и воссозданием старинных образцов, например, жалеек, волынок, брёлок. Интересно, как Вы пришли к этому?

– Здесь очень помог В. Зозуля. Его музыканты даже работали у меня мастерами. До этого они ездили по стране собирали фольклор, инструменты, старинные изображения, потом по этим картинкам их воссоздавали. Я помню, мы даже делали виолы да гамба. Ребята ездили в Эрмитаж, знакомились с чертежами – искали что-то.

– Я знаю, что Вы открыли школу подготовки музыкальных мастеров на базе фабрики. Сейчас эта система работает? Привлекаете ли Вы молодёжь на производство?

– Хочется сразу отметить очень важный момент. Профессии музыкальный мастер – как таковой нет, а есть свод профессий. А профессия, это что? Это тарификация, разряд, зарплата и т.д. А если профессии нет, то и ничего этого нет. Настройщик – профессия, сборщик – профессия, меховщик – тоже, кто-то делает струны. А чтобы один человек от начала до конца делал инструмент, да это вообще не поощрялось. Это уже вроде как частное предпринимательство. Всё должно было быть по операциям. И поэтому потихоньку и разучились делать хорошие инструменты. Я свою заслугу вижу только в одном. Была интересная система. Предприятие делает музыкальные инструменты. Сделали, сдали на склад и все получили зарплату, сделали больше – получили прогрессивку. Потом эти инструменты свозили на базы Роскульторга, а оттуда распределяли по магазинам, и там они лежали на складах. Вот приходит покупатель, а продавцу главное что? – продать инструмент и всё. А у меня такая мысль появилась. Раз мы работаем для музыкантов, то как бы им в глаза посмотреть? Кто они такие? И я первый разрешил нашим музыкантам свободный проход на предприятие. Одним из первых был А. Полетаев, который мог прийти к мастерам и рассказать, что он хочет. Потом появился В. Галкин. Следующее поколение – это Ю. Вострелов, Ф. Липс. Они себя чувствовали на предприятии как дома. Все вопросы они решали лично с мастером, в том числе и финансовые. Потом я уволил весь ОТК (отдел технического контроля), ведь при такой системе он оказался просто не нужен. – Раз мы заговорили о баянистах, производство всемирно известных баянов модели "ЮПИТЕР" начали именно Вы на своём предприятии. Расскажите об этом подробнее. – История простая. Было несколько наклёпщиков, которые клепали голосовые планки для баяна, и голоса эти звучали хорошо. Сначала это были просто заказные баяны, а потом баяны "РОССИЯ", их мы делали ещё Н. Крылову, А. Шалаеву. Наклёпщик, на мой взгляд, в одном лице должен быть очень хорошим слесарем и обладать абсолютным слухом, но если у него абсолютный слух, зачем ему слесарить, а если он слесарь, он ведь лучше пойдёт на военный завод и будет слесарем высокой категории. А чтобы всё совпало, нужно чтобы он ещё и пил, т.к. алкоголика-музыканта из него не получится, и слесарем не возьмут. Вот если есть эти три составляющие – это готовый наклёпщик (смеётся). Кроме того, учиться этому надо два года, как минимум. У меня самое большее было двадцать два наклёпщика.

И зарплату я поднимал, и что я только ни делал. Молодой приходит, полгода отучится, сборщиком, например, и уже работает, зарплату получает, а этот всё в учениках. А устроена голосовая планка так. Планочка и язычок. Нужно вручную так сделать, чтобы язычок проходил в эту планочку. И если между ними есть зазор – дует, а если они впритирку – цепляет. Делать это нужно в лупу, как часовщик это делает. А ещё же нужно, чтобы звучало, его же подтачивать надо. Сложный процесс. Ну, а потом я уже понял, что не обязательно это всё вручную делать. Есть механизмы, которые и планку пробьют точно, и голос. Я затратил дико много денег, чтобы заказать штампы на военном заводе, и хотя бы одну операцию, пробивку отверстий в планке, делать точно. Это ведь половина работы наклёпщика. Сделали мне эти штампы, я был доволен. Через месяц их запороли, специально, конечно. Ну, а сейчас всё равно говорят, что итальянцы пытаются сделать, у них так не получается. Фабричные тоже не такие. И вот, стали мы выпускать баян "РОССИЯ" на экспериментальном участке. Сначала идея была простая – он должен быть полегче, значит нужно каждую деталь пересмотреть. Для этого был создан целый участок, на котором был рабочий Ю. Волкович – удивительный человек. Он не имел никакого образования, но у него была светлая голова и золотые руки. А потом уже, когда я музыкантов до него допустил, он просто больше понимать стал, понимать, что им нужно. А нужно было "РОССИЮ" улучшить. И когда мы улучшили её, пришло время давать название, я придумал – "ЮПИТЕР". Потом мы решили запатентовать его механику, готововыборную, она позволяла играть на баяне, как на рояле. Тогда нам казалось, что это мы придумали. И однажды я получил большой конверт со свастикой. Оказывается, в 1934 г. это было изобретено в Германии. Значит, нам не всю надо было механику патентовать, а какие-то новшества. Но я как увидел эту свастику, в те-то годы, то уже больше ничего не патентовал. Потом мы "ЮПИТЕР" всё время совершенствовали. Когда умер Ю. Волкович, остался его ученик М. Замчалов, сейчас работает С. Баринов, но у него нет преемника, характер не тот.

– Благодаря этой новой модели Вы вышли на мировой рынок производства баянов и аккордеонов. Насколько сложно было наладить сотрудничество с зарубежными производителями?

– С итальянцами я начал дружить ещё при советской власти, они приезжали к нам на предприятие, когда узнали, что мы делаем голосовые планки, я даже стал почётным гражданином города Кастельфидардо. Потом мы поехали во Францию, в г. Шатель на международную конференцию производителей баянов и аккордеонов, мы демонстрировали наш "ЮПИТЕР", его признали непревзойдённым по многим параметрам и приняли за перспективную модель. Тогда уже стали появляться чемпионы мира по баяну на этой модели. Первым был Ю. Вострелов. А на втором конкурсе "Кубок мира" наши победили во всех номинациях, там, естественно, стали выяснять, что у них за инструменты, что за фабрика, и так фабрику стали называть "ЮПИТЕР". Потом нас пригласили в Клингенталь, где первую премию получил Ф. Липс. А в 1991 году я получил такую бумагу, где было написано, что я всемирно известный, и меня хотели бы пригласить на Всемирный съезд производителей и торговцев музыкальными инструментами, который будет проходить в США. Я стал выяснять, как они меня вычислили. И оказалось, что одну из рекомендаций дал президент немецкой фирмы "Hohner", я общался с ним лет за 5 до поездки, а другая рекомендация баяниста из Финляндии, он проводил несколько лет баянные фестивали. А вообще, когда я выезжал с делегацией за рубеж, основной задачей для себя я ставил не просто съездить, а сделать всё возможное, чтобы после меня по этим же следам ещё кто-нибудь поехал.

– Во всём этом ясно видна Ваша заслуга, как талантливого руководителя и организатора, хотя Вы и не признаёте этого. А о будущем Вы думаете?

– Я просто давал идею, давал задание разработать – вот и вся моя заслуга. Мы всегда думаем, что после нас всё развалится. Ну, если развалится, значит нужно, чтобы так было. Всё равно на этом месте что-то вырастет, так или иначе. Во всём этом важен человек со своим внутренним миром. Я родился в 1935 г. и я помню голод, 1953 г. – он коснулся меня лично, я помню "оттепель", помню "застой", "перестройку". Как человек, я прошел через всё это, и мог стать хуже, мог стать лучше, но остался таким, какой я есть. Мне кажется, в жизни, наверное, это самое главное. Нас много лет развращали, нам говорили, что нам кто-то обязан; обязаны дать образование, обязаны бесплатно лечить, обязаны давать какие-то пособия, льготы, обязаны то, обязаны сё. Да никто нам ничего не должен. Есть человек со своим внутренним миром, и живи. Чего достиг, того достиг, не достиг, значит, нет. Думаю, что заложено в человеке, то он и должен использовать. Я не могу сказать, когда я жил хорошо, когда плохо. Я твёрдо знаю, что я всю жизнь жил достойно.

Беседу вела Анастасия Щеглина